Ответный удар - Страница 11

Коркоран опустил руку, плотно прижав ладонь к пентальону. То была его капитанская привилегия – отправить корабль в путь через бесконечность Лимба. Отправить в дальнюю дорогу на край галактического рукава, к Провалу и Новым Мирам бино фаата.

Резкий аккорд прозвучал под сводами рубки, что-то дрогнуло внутри и напряглось туго натянутой струной, мигнул свет, на краткую, неощутимую долю секунды погасли экраны и тут же вспыхнули вновь. Чужое небо глядело на Коркорана сотнями ярких звезд, и не было в нем ни Пояса Ориона, ни Малой и Большой Медведиц, ни Кассиопеи, ни зодиакальных созвездий. Чужое ли?.. Дважды он побывал на Ваале, когда обкатывали «Европу», и помнил, что дюжина этих небесных огней зовется Мальтийским Крестом, а пара вон тех, синих и ласковых, – Глазами Девы Марии. Младенцы, родившиеся под их взглядом, уже повзрослели и зовут себя не землянами, а детьми Ваала… Нет, не чужие тут небеса!

Туманов громко, с заметным облегчением выдохнул воздух.

– Мы в заданном районе, командир. Координаты… – Он потянулся к панели АНК, и над капитанским пультом зажглась причудливая паутина глифов.

В системе Ваала насчитывалось семь планет, но не было ни газовых гигантов, подобных Юпитеру, ни Пояса Астероидов; ближний к светилу мир напоминал Меркурий, вторым являлся обитаемый Ваал с тремя небольшими сателлитами, остальные планетоиды представляли собой гигантские мертвые каменные глыбы, кружившиеся вдали от звезды, в вечном холоде и мраке. Самая внешняя из планет служила оборонительным форпостом; там, вкопанная в грунт на сотню метров, располагалась база ОКС со станцией дальнего обнаружения. Судя по координатам точки финиша, эскадра вынырнула в половине астрономической единицы от базы, как полагалось согласно расчету.

– Доклад, – распорядился Коркоран.

Он выслушал рапорты всех четырех секций, но ещё до того, как прозвучали голоса Туманова, Эрнандеса, Пелевича и Праа, знал, что все в порядке – в ментальных импульсах членов команды страх и тревога сменились облегчением. Первый межзвездный зонд был запущен к Альфе Центавра года через три после Вторжения, когда разобрались с двигателем фаата, и с той поры ни один корабль в Лимбе не пропал – все появлялись в месте назначения и без потерь. Разумом это воспринималось, разумом, но не чувствами: преодоление гигантских расстояний со скоростью мысли все еще казалось магией и вызывало опасение. Инерция человеческой психики, не более того… Люди Земли летали к звездам треть столетия и познакомились с крохотной частью галактической спирали – ничтожное достижение, если судить по стандартам более древних рас.

– Навигатор, положение эскадры, – произнес Коркоран. – Дюпресси, связь! Что тут слышно?

– Разброс не выше расчетного, сэр, – доложил Туманов. – До флагмана три и двадцать семь сотых мегаметра, дальше всех «Австралия», примерно восемь мегаметров. Кучно прошли!

Над пультом пилота промелькнул одинокий глиф, затем, после паузы, еще два.

– Красная тревога не объявлена, сказала Праа. – Флагман велел приблизиться. Дистанция – две десятых мегаметра.

– Пилот, выполняйте, – приказал Коркоран, и корабль чуть вздрогнул – включились гравитационные движки. – Команда может покинуть коконы. Связист! Спишь, Камилл? Не слышу доклада!

– Простите, сэр, отстраивал диапазоны, есть небольшие помехи. – Лейтенант-юниор Дюпресси был молод, но дело знал и отличался служебным рвением. – Основной диапазон: коммодор Врба ведет переговоры с базой; второй и третий: пересылаются приказы, инструкции и личные письма для гарнизона и поселенцев. Судя по информации с базы, тут все спокойно. Желаете послушать?

– Нет. На Шипке все спокойно, и слава богу, – пробормотал Коркоран на русском. Затем взглянул на таймер внизу командирской консоли и добавил: – Лейтенант-коммандер Праа, я принимаю вахту. Ба Линь, сменишь Сантини, Дюпресси, останешься на связи. Всем остальным отдыхать. По полетному реестру мы проведем здесь сорок два часа.

– Без высадки, сэр? – раздался хрипловатый голос кибернетика Линдера.

– Без, Сигурд. Гулять будешь на Гондване.

Из коммуникатора донесся тяжелый вздох.

– Жаль! Я не бывал на Ваале.

– Не жалей, дружок, – сказал Туманов, поднимаясь. – Здесь не твоя Швеция с соснами и дубами, здесь три хворостины в песке растут, и те забором огорожены, чтобы не помять случайно.

Это было правдой. Не одно столетие пройдет, пока пустыни Ваала оденутся зеленью.

* * *

Лежа на койке в маленькой капитанской каюте, Пол Коркоран спал и видел сны. Начинались они хорошо: будто бы едут они с Верой и девочками в Слободу, в смоленскую Швейцарию, где среди скал и соснового бора синеют озера с хрустальной водой, где на песчаных пляжах резвится народ и где на каждой тропинке по три автомата с пивом, пирожными и прохладительным. Была у них такая поездка, была, лет пять назад, когда ему присвоили чин коммандера и отпуск дали тридцать суток после полета на Астарту… Девчонки, Наденька и Любаша, обе на заднем сиденье глайдера в длину помещались: Наде четыре стукнуло, а Любочке – три… Едут они по дороге меж елок и сосен, но на дорогу Коркоран не смотрит, а глядит то в Верины васильковые глаза, то оборачивается на малышек, любуется на их проказливые рожицы, и на душе у него так ясно и спокойно, так хорошо, и никакие мрачные мысли его не тревожат. Ни о дяде Павле, который хоть бодрится, но здоровьем плох, ни о машине сопровождения, что тащится за ними следом, ни даже о собственной проклятой крови и проклятых своих талантах, ибо у Веры что на уме, то на лице: улыбка и радость. Ничего другого не прочтешь… И сам он радуется. Пусть не совсем человек, не совсем землянин, а радоваться ведь не запретишь! Тем более что самое важное и дорогое с ним – Вера, Надежда и Любовь!